Шлепер в космосе

 

 

В детстве мы с семьёй часто бывали в гостях у бабушкиной сестры Веры, в городе Ровно. Я хорошо помню эти поездки, когда меня засовывали на диван в "Волге-21" и отец садился за руль. На заднем сиденье, зачастую предоставленный сам себе, я мог спокойно играть в солдатики, читать или просто рассматривать умиротворяющие пейзажи проносящейся за окном Украины. Спустя много лет, когда уже время должно полностью выветрить мои воспоминания, я помню эти бескрайние поля, деревья, реки... Мне не хватает этого до сих пор этого ощущения, когда за окном "Волги" гремит гром, льёт дождь, проносятся бескрайние поля Украины, столь щедро сдобренные кровью моего бедного народа, любимые и ненавидимые мной и этого чувства безопасности, когда вокруг тебя семья, настоящая семья, а не, что принято называть семьёй в наше время. Странно так думать, казалось, что только вчера, я ехал с папой и мамой в Ровно и смотрел из окна на огромный памятник конной армии, а сегодня нет в живых ни отца, ни мамы, а памятник давно разобран шустрыми сельскими спекулянтами металлоломом. Когда я был ребёнком, то ни в каждой семье был телефон, теперь же телефоны повседневный предмет обихода и функции оных не ограничены звонками и имея даже не один телефон, мне практически не к кому позвонить.

Всё это наводит на мысль, что время идёт всё быстрее и я скорее устал идти с ним в ногу, а отошёл в сторону и смотрю как время уноситься вперёд, заодно прихватив с собой очень многих и многое - это люди, события, техника и даже моральные законы, которыми связано наше общество.

Был период, что я гнался за нормами общества, чтобы соответствовать им, быть, как все, но со времен все как-то отдалились от меня или я не успевал за их темпом и я стал жить сам, сам по себе. Нет, это не моя заслуга или мне признак какого-то нонконформизма, просто возраст, накопившаяся усталость и общее равнодушие. Некоторые принимают подобное за жизненный опыт или мудрость, я же вижу разочарование и потерю каких-то ориентиров. Даже смысл поиска жизни ушёл на второй план? Зачем искать смысл жизни? Смысл чего-то кратковременного и эфемерного. Казалось только на прошлой неделе я ехал в машине с отцом в Ровно, где был центром внимания и опеки двух семей, а сегодня, после операции, я еле поднимаю воду домой и после этого падаю на кровать. Какая короткая и жестокая штука эта жизнь. Сколько в моей жизни и в моих воспоминаниях правды? Были ли эти бескрайние поля, дождь за окном и белые домики вдалеке от дороги? Был ли пирог с зелёными яблоками, густо приправленный корицей, который пекла бабушка Вера? И кем была бабушка Вера в моей жизни? Той, которая спасла мою бабушку и вместе уехала в эвакуацию или той старушкой, хоть и бойкой и с железным характером, но помню я её и благодарен за эти вкусные яблочные пироги? Неужели яблочный пирог был для меня важнее тогда, чем спасение жизни моей бабушки, тёти и ещё не рожденной мамы? Я был настолько счастливым ребёнком и у меня было настолько, что "шарлотка" была важнее, чем спасение жизни, даже моей. В моём мире не было места ни насилию, ни вообще такому кошмару, как война, а были поездки в Ровно, родня, семья. какой-то круг общения, который надёжно оберегал меня от реального мира и даже если в том, реальном мире, что-то происходило - авария, болезнь, то это не касалось ни меня, ни моих близких. До меня доходили только отголоски каких-то событий. На площади Рынок, под соседним номером, где известный проходной двор с улицы Фрунзе на площадь Рынок, прямо посередине жила бабушкина подруга, такая же старая еврейка, из тех, что ещё за-Польши с двумя сыновьями. Один из них был шизофреник и несколько раз пытался покончить с собой, его останавливали, вытягивали из петли, отпаивали и отправляли на Кульпарковскую. Там он отдыхал или его приводили в чувство, и он возвращался, тихий, какой-то бледный человек, вечно в полосатых рубаха, такие в очень широкую полоску, отдалённо напоминающие, толи тюремную робу, то ли больничную одежду. Я сейчас даже не помню его лица, только светлые или седые волосы, светло-голубые глаза и падающий на него свет, от заката, когда солнце уходило в сторону Кафедрального собора и верх по улице Жовтневой, туда дальше к цирку, вокзалу. Может он что-то и говорил или только сидел, на кровати, такой вот панцирной, с набалдашниками и вечно поскрипывающей, судорожно вцепившись руками в железную раму под матрасом. Сидел скрючившись и свет падал только на его лицо, а вся комната была погружена в полумрак. Странно, но и здесь не задача - я лучше помню кровать, чем человека, который спал на ней и которая, ему принадлежала? В какой-то момент ему это удалось совершить то, к чему он стремился. Бабушка что-то говорила деду, таким громким шепотом, чтоб кто-то не дай Б0г не услышал, но, чтобы все знали. Потом они куда-то ходили, вместе, вроде бы на похороны. В конечном итоге, Ривка - бабушкина подруга, уехала с и оставшимся сыном в Америку, как тогда называли США и по доходившим слухам, а как же иначе, там были счастливы, и он вроде стал миллионером. Впрочем, тогда говорил итак об всех уехавших, не только о Ривке и её сыне, а некоторые во Львове, до сих пор искренне уверены, что любой уехавший в Израиль или ту-Америку, стали там миллионерами. Ну а иначе, зачем они тогда уезжали? Визит в Ровно начинался с парковки, где запарковать папину красавицу "Волгу-21" и гостеприимный Лёня, уступал свой гараж, который находился прямо во дворе его большого дома, зная трепетное отношение моего отца к своему автомобилю. Точнее половины дома, большого купеческого дома, где на первом этаже была ванная, огромная ванная в большой ванной комнате и спуск в подвал, а зуе, поднявшись по крутой деревянной лестнице, попадали в жилые покои, где был атрибутом красный пол из тяжёлых, покрашенных досок. Вторую половину дома, занимала какая-то мастерская, жил кто-то ещё, но его половина была у нашей родни и дом был просто огромный. Визит начинался, после того, как нас распределяли по большим комнатам и решалось, кто с кем будет спать, кто будет на полу и на ковёр стелилось одеяло, ещё одеяло, плед - главное, чтобы было удобно. Кулинарные изыски бабушки Веры, просто пиры - складывается у меня спустя сорок лет впечатление, что две сестры, Вера и Даша, моя бабушка, просто соревновались, кто приготовит лучше и примет гостеприимнее дорогих гостей. С огромного багажника доставались подарки, затаскивались, распределялись и после обильного застолья с возлиянием, начинались разговоры, разбредались по комнатам, по возрасту, интересам, мне же компанию составлял огромный книжный шкаф. Именно в книжном шкафу, я с удивлением в книгах по медицине, впервые увидел то, о чём другие могли только догадываться в моём возрасте - на рисунках и черно-белых фотографиях и узнал о существовании венерических заболеваний.  В этом же шкафу, я впервые нашёл книгу, какого-то прибалтийского автора о приведениях, мистике - это не поощрялось советской литературой. Я раз за разом, как приклеенный начинал читать эти рассказы, пугался и закрывал их, но снова и снова возвращался к ним, героям рассказов и странным пугающим событиям. Начиналась ночь, и я пугался, а потому пытался заснуть рядом с кем-то, желательно между кем-то и со страхом смотрел в окно, на раскачивающиеся за окном ветки деревьев и их тени в комнате. Мне всё казалось, что вот сейчас высунется какая-то рука и схватит меня, но я так же точно знал, что утром снова вернусь к страшной книги. За давностью лет, я уже не помню автора и если сравнить с современными, то скорее всего это бы напомнила Рода Серлинга. Книги по медицине присутствовали в доме не спроста. Бабушка Вера была всю жизнь фельдшером.

, её дочь Рая и зять Лёня - успешными практикующими врачами. Историю Веры, я неоднократно описывал в своих воспоминаниях. Вкратце, если так можно применить к этому поступку, она спасла жизнь моей бабушке Даше, забрав её беременную моей мамой и с маленькой Нелей, моей тётей, в эвакуацию. Пётр, покойный муж Веры, председатель Ровенского райкома, силой заставил двух женщин с детьми сесть в поезд. Судьба Петра трагична, во время войны, окруженный полицаями, он взрывает себя гранатой. Если кого-то интересует, то может посмотреть фильм "Подпольный обком действует". Кстати, в документальных кадрах, там фигурирует другая бабушкина сестра Лиза, которая воевала в партизанском отряде Фёдорова. Лизина история ничуть не менее интересна, чем бабушек Даши и Веры. Вот сейчас пишу, вспоминаю их и никак не получается представить их молодыми и красивыми. В моих воспоминаниях, они как какие-то аксакалы, строгие и жёсткие, совсем не эмоциональные и критично ко всему относящиеся. После войне Вера вернулась в Ровно, получила половину огромного дома, как жена Героя Советского Союза и стала поднимать дочь. Рая поступила в мединститут, благо фамилия у неё была вполне украинская - по мужу Веры, Петру. Там она и познакомилась с Лёней, женились, родили двух дочерей, которые тоже стали врачами и внешне всё было благополучно. Лёна, был высокого роста, с гривой белоснежных волос - хирург от Б0га, гениальный. Выглядел всегда очень респектабельно и холёно, как земский врач, нет скорее такой вот барин - всегда в светлых или бежевых костюмах, выглаженная, с иголки, накрахмаленная рубашка и такой же халат. Умница, опекаемый Любиной тёщей, которая пока были силы, носила даже любимому Лёнечке, обеды в больницу. Помню один раз, ещё ребёнком, я попал на обход, который он делал в каком-то отделении, окружённый внимающим каждому его слову стажёрам и молодым врачам. Был он предусмотрителен - любимой тёще никогда не перечил, ибо баба Вера, была легка на руку и могла той же сковородкой, на которой готовила любимому зятьку обед, огреть, если надо было. На старости лет Лёня и Рая, вместе с дочерями и внуками, эмигрировали в Израиль и прожили тут счастливо. Его расстраивал факт, что... они не уехали раньше и он не пожил в такой вот прекрасной стране, где вкусные фрукты и такая медицина. Рая, в отличии, от Лёни, была быстрой, нервной, такой вот холерик. Постоянно с сигаретой, любительница коньяка. Они прожили долгую и счастливую жизнь, если не знать всех фактов - когда Лёня женился на еврейке, вся его семья прервала с ним контакт. Вот вам и настоящая любовь, между украинцем и еврейкой. Многие были ли готовы на такое самопожертвование? Один украинец Пётр, спас свою жену и её сестру, другой, Лёня - выбрал еврейку, а не свою семью. Как ни странно, узнал я эту историю довольно поздно, а записываю только сейчас. Безусловно, моя сестра М., найдёт неточно в моих воспоминаниях и раскритикует. Кстати, не надо считать семью Лёни, какими-то записными антисемитами - с еврейской стороны, тоже мало радовались бракам с украинцами или русскими.

Вот в такой вот семье я и проводил отдых в Ровно. Ну и если вспомнил бабушкину сестру Лизу, то жила она до войны на улице Сикстуцкой, во Львове. Во время войны, она пытается бежать из Львова, её ловят и ведут вместе с дочерью, уже нагими на расстрел. Как утверждала бабушка, Лиза, была потрясающе красива - такая блондинка, просто голливудский образ. Немецкий солдат, поражённый её красотой, говорит ей бежать в поле, в сторону от колонны. Прижав к себе дочь, Женю, она бежит в поле, предполагая, что солдат сейчас выстрелит ей в спину и она хотя бы прикроет собой дочь. Солдат не выстрелил - она добежала до леса, оттуда в село, где поляки спрятали маленькую белокурую девочку у себя и воспитали... католичкой. Сама Лиза ушла в лес и овевала в партизанском отряде, но и там ... ей надо было скрывать, что она еврейка - евреев убивали все. После войны, с большим трудом Лизе, удалось забрать дочь, которую добрые люди уже считали своей дочкой. Только вмешательство деда Володи, смогло повлиять на них. Сейчас Жене уже 82 года, она давно живёт в Израиле, в Бер-Шеве, а её внук скоро поступает на офицерские курсы.

Я не претендую на точность моих воспоминаний. Пока я писал эти строки, звонила Женя из Беер-Шевы и мы говорили и вспоминали прошлое. Она указала мне на пару неточностей и всплыло ещё несколько человек, которых кроме меня и её никто не помнит. Да что там помнит - даже могил и тех не осталось, в конечном итоге, мы же не египетские фараоны, пытавшиеся оставить после себя память в виде огромных пирамид. Как-то по возвращению из Ровно, в одном из сёл, которые мы проезжали по дороге, мама купила мне красивый детский костюмчик, производства Прибалтики. Он был такого темно небесного цвета, с молниями и глядя на себя в зеркало, я представлял, что это форма космонавта. Тогда я ещё не знал, что еврею в СССР, стать космонавтом не судьба - а вдруг уведёт космический корабль в США, но ребёнком я думал, что в такой-то форме, меня обязательно должны взять в космический отряд. А чем моя кандидатура была плоха? Я был послушный ребёнок, ел суп, который не любил, потому что без него бабушка не давала есть котлеты. Чистил зубы после еды и шёл спать, точно после передачи "Спокойной ночи малыши". Чем плох мальчик для космической экспедиции, тем более, что у меня и форма есть? Правда я рос и смотря на себя в зеркало, уже подтягивая рукава костюмчика, чтобы они закрывали запястья, я думал, что скоро уже вырасту из него, а в состав космонавтов меня ещё не взяли. Вот полечу, встретим инопланетян и что они скажут, когда увидят, что костюм на меня мал и торчат руки из рукавов, а брюки не прикрывают носков? Одно слова скажут, как говорила бабушка Даша:" А что это за шлепер сюда прилетел? Не могли найти нормального мальчика?". Откуда инопланетяне будут знать, что такое шлепер на идиш до меня так и не доходило. Так вот, с высоты, своего почти полувекового юбилея, я вдруг осознаю, что пытаюсь жизненный опыт пятидесятилетнего, разочарованного жизнью, мужчины запихнуть в мировоззрение ребёнка и интерпретировать результат в воспоминания. Ну не абсурдная идея? Какой результат я хочу получить - внести ясность в свою жизнь? Или кому-то интересны чужие и умершие родственники, от которых не осталось и следа?

Или мой кот Атос, решит спустя пару лет прочитать мои воспоминания?

Мне казалось, что мои родственники и вообще окружение, прожили настолько скучную жизнь, а вот мне предстоит совсем другая и мной, наверное, будет повод гордиться. Я закончу школу, институт и может спустя много лет приду в школу каким-то героем космонавтом и будут шепотом говорить: «Смотри, да он же учился тут... Да, это он...". Между тем, мои дедушки и бабушки прошли войну, подняли детей и вывели их в люди, чего я не смог, а мой приятель Валера, человек умный, популярно объяснил, почему никому не нужны космические полёты и исследования, а, чтобы закрепить материал, прислал пару статей, где объяснили, с выкладками, что никому космос не нужен и уже скорее всего не их, а моя жизнь скучна и однообразна.

Завтра, я одену маску, как и большинство в эпоху короновируса и поеду на работу, где не ждёт ничего экстраординарного или необычного.

По дороге туда, я буду думать, что кончается год, что у меня болит рука и плечо и вообще есть ли смысл в жизни... Стоя в автомобильной пробке, я буду спрашивать Б0га, а зачем он создал человека и дал ему такой короткий срок жизни, что ничего в ней не успеваешь понять - бац и она уже промелькнула, за окном, как железнодорожная станция в окне быстро мчащегося поезда. Ты не успел ни заметить названия и был ли там, кто-то не перроне.

Отец мой, был большой любитель притч... Некоторые из них он повторял часто. Одной из них я и завершу этот рассказ.

Б0г создал человека, собаку и лошадь и каждому дал равные годы жизни. Человек заплакал - почему всем поровну, я ведь буду счастлив так мало времени? Тогда собака сказала: «Хочешь возьми у меня двадцать лет?". Человек обрадовался и забрал их у собаки. Лошадь посмотрела и подумала: «Знаешь, что? Мне и так предстоит тяжело работать на тебя. Возьми и у меня лет двадцать...". Человек поблагодарил лошадь и взял её годы. Пришёл Б0г и разозлился на человека и что его создания так поступили, но поскольку отменить их договор он не хотел, то оставил годы человеку, наказав его тем, что треть жизни он проживёт, как человек, треть - будет работать, как лошадь и ещё треть будет выть, как собака. Всё так и было.