Сашуля

- Сашуля, ну чем вы недовольны? - действительно, чем можно быть недовольным, лёжа на полубоку, с забинтованным плечом в ожидании боли после операции, которую тебе клятвенно обещал хирург. Ночь тянулась настолько медленно, словно столетие, где каждый час был, как десятилетие, а минута, как месяц и передумано за ночь было ого-го-го, как много. Началось от ошибок, совершенных в детстве, затем в школе, которую плавно сменил институт, чтобы уступить своё место смерти отца и последующей за ней эмиграцией, сиречь репатриацией. Армия, с которой меня связывают садомазохистские отношения - и любишь её и ненавидишь впустую потраченное время и ценишь приобретённый опыт, но и её сменяет короткая, но феерическая бестолковая личная жизнь, апофеозом которой стала женитьба на пробивной репатрианточки родом из Медногорска, которая была экспертом, как и любая провинциалка, в мировой моде и отлично разбиралась в одежде. Результатом женитьбы стал сын, два моих любимых свитера и феерический развод, который аукался мне долгое время. Карьера, которая не задалась, сначала из-за развода, а потом, потому что уже ничего не хотелось. И конёк всего действа - кровать в больнице Ассута, снабжённая кнопками с двух сторон. После множества попыток улечься поудобнее, я вконец измотался - то моя голова была чересчур высоко, то мой зад проваливался внутрь и ноги торчали вверх, словно я решил повторить какое-то акробатическое па из репертуара балетных танцоров. Затем куда-то уходил левый бок, и я пытался уложить забинтованную руку, а затем правый. В конечном итоге, так устал, что засунул под себя четыре подушку, укрылся одеялом и натянув маску по глаза, а шапку ниже маски, чтобы не мёрзла лысина я принял наконец-то удобную позу, но тут меня подвёл мочевой пузырь и надо было вставать в туалет. Можно сказать, что философия на практике - как только в жизни чего-то нормализуется, как за ним следует то, что ты либо обписался, либо обосрался. Короче, ночь я провёл, бегая в туалет и к пяти утрам эмпирическим путём доказал, что тело человека состоит на 80% из воды, а остальное... деликатно назовём прахом.

Ну и как - начать перечислять доброму медбрату, чем я недоволен? А если и начать, с чего? С кровати?

- Что вы расстроены? Операция прошла успешно, приедете домой встретят, жена встретит.

- Я не женат. Живу один.

- Простите, - говорит медбрат и пока он говорит, я стягиваю маску вниз и теперь видно помимо глаз - мешки под глазами, уставшее лицо, шрам на лбу. - Ой, я думал вы моложе.

- Я тоже заблуждался, - и тут я не вру. Последние восемь лет я стараюсь со всеми быть ровно. Выходит, не всегда хорошо, но я стараюсь, чтобы не обидеть людей и не задеть их.

Пересмотр своих дел, я начал где-то в 2012 году, когда вернулся из Львова. Тогда, после осеннего визита, у меня первый раз отнялась левая рука, какие-то зажатые нервы, какие-то нервы: все болезни в мире из-за нервов. После той операции, я вернулся домой, под проливным дождём 11 декабря 2013 года, заполз в квартиру и обнаружил, что накрылся солнечный бойлер, а мама купила мне тёплое пуховое одеяло. Вызвал мастера, залез под это одеяло и почувствовал блаженство - спал и даже не слышал, как приходил мастер, как гремит гром за окном, я спал в тепле и мне снился осенний Львов, который плавно переходил в осенний Тель-Авив, улицы сменялись дона другой и тогда началась стираться грань между двумя городами для меня. Улицы плавно перетекали из львовских в тель-авивские и некоторые сны стали происходить между двумя городами. Мои спутники из Тель-Авива гуляли со мной в осеннем Стрийском парке, а львовские друзья смотрели на закат над старым Яффо. Всё было хорошо, кроме того, что я вдруг постарел и понял, что мне нет места ни тут, ни там... Я как бы застыл в воздухе или как насекомое в куске смолы, которое многие тысячелетия застыло там, так я застыл между Львовом и Тель-Авивом и уже не знаешь, что было бы лучше, останься я там навсегда или наоборот родись тут и вместо "стометровки" была бы улица Дизенгоф, а вместо Высокого Замка - пляж Тель-Авива. Что за создание человек? Маленькое, чуть больше насекомого и к его месту жительства предоставлена вся планета, а ведь мечется и не может найти себе ни места, ни времени. Человек, в сущности, несчастное создание, закованное в кандалы времени и пространства, которому в насмешку дали всего три процента работающего мозга. Я был счастлив, в каждый, отдельно взятый период времени - когда маленьким ребёнком ехал с родителями на заднем сиденье "Волги-21" к родственникам в Ровно. Там мой отец с Лёней, уже оба покойные, под хорошую закуску с водочкой, открывали шахматы и играли, а я как заворожённый следил за передвижениями римских солдат, конницы и королевы по шахматной доске. Я был счастлив, сидя за письменным столом и смотря на проливной дождь, когда делал уроки. Может в этом состоянии счастья, был элемент эгоизма, ведь я был дома в тепле, когда кто-то прятался в подъезде от дождя или в магазине, а то и просто мок на львовской улице. С другой стороны, даже видя приближение дождя и зная, что пойду пешком через весь город к тете на Ленинградскую, я не брал зонта, чтобы прийти вымокшим до нитки, залезть под тёплое одеяло и ждать, пока меня будут отогревать и отпаивать горячим молоком. Я был счастлив, когда поступил в институт и когда пошёл в армию и... По сути, был я несчастливым лишь в те дни, когда мир этот покидали близкие и число людей вокруг меня таяло. Последней была мама, а так... Можно сказать, что я был счастлив в каждый отдельной период времени, по-своему, но счастлив. Правда не всегда осознавал это.

- Приятель, ты куда так часто встаешь? - раздаётся голос с соседней койки. Там лежит мой коллега по несчастью, прооперированный на правое плечо. Днём, после операции его проведала жена, с которой он общался на языке Сервантеса. Выяснилось, что он тоже работает в IT, тоже увлекается фотографией, только плечо ему прооперировали правое, женат и двое детей, а так...

- В туалет? Я буду потише.

- Да, все в порядке - я просто не сплю, - слышится голос сопалатника. - А я в туалет никак не могу пойти после операции, - признаётся он. - медсестра уже и воды включала и воды много выпил... - признаётся он.

Выходит, что и в этом мне повезло? Ну и тема для беседы, впрочем, о чём ещё говорить, лёжа ночью в палате, после операции? Может ему и легче будет - дома встретит жена. Кое-какая забота будет, правда и беспокойство от детей.

Меня встретят коты, не знаю, может они и проявят заботу по-своему.

Сашуля, так в детстве звала меня многочисленная родня, от которой почти никого и не осталось. Многое чего можно вспомнить тёмной больничной ночью, коротая время до утра, который принесёт визит хирурга. Дома меня ждёт старый китайский толстенный ковёр, бережно сохраняемый до меня и для моей семьи моей мамой, картины на стенах, ложки и вилки для уважаемых гостей и главное встретит тишина. Пойду облегчусь, что ли... Такое ощущение, что выпил три самовара чая в одиночку.

- ...везёт тебе приятель, - слышу голос соседа. -Я вот никак не могу отлить.

- Постой над унитазом и включи кран воды, - советую я.

- Это, что, магия какая-то?

- Так в детстве делали детям, - ну и темы для беседы, посреди ночи, в больничной палате. Опять же в больнице, армии, походе природа берёт верх над тем лёгким налётом цивилизованности, что есть в нас и там мы становимся, естественнее что ли...

За окном тьма и солнце ещё не встаёт со стороны Мёртвого Моря и Иерусалима. Высота тут приличная, как на Эйфелевой башне. К чему это Эйфелева башня? В детстве у меня был конструктор, ГДР-овский, из которого дисциплинированные немецкие детки, внуки сс-овцев и будущие агенты ШТАЗИ, должны были строить дома в стиле восточно-немецкого конструктивизма. Я же, освоив этот пластиковый набор собирал почему-то одно и тоже, Эйфелеву башню. Мне почему-то казалось, что когда я подрасту, то уеду жить в Париж и буду, как Ален Делон гулять по Елисейским полям, в светло-бежевом плаще, с сигаретой. Из конструктора можно было собрать многое, но мои мысли, стремления почему-то воплощались в Эйфелеву башню, ну или по крайней мере её подобие.

Интересно, выпади тому маленькому мальчику Саше возможность собрать снова свою угловатую жизнь не получилась бы у него очередная Эйфелева башня, как в одном из рассказов уже забытого Шекли? В стороне Иерусалима небо меняло цвет с бархатисто-черного на темно-джинсовый и возникала такая тоненькая оранжевая полоска на горизонте. Наверно так и жизнь человека, просто в масштабах вселенной очередной заурядный день и ничего более. Это для нас годы, сожаления и боль, а для Вселенной это даже не мгновение. Много лет прошло, но я до сих пор смотрю на этот мир глазами того ребёнка и так и не могу собрать свою башню.

Из туалета появился сосед... Лицо было потное и довольное.

- ... получилось, - его голос был довольным, удовлетворённым. - Как ты сказал, открыл воду в кране и пошло.

- Чувак - ты герой. «Расскажи об этом жене», - сказал я. До выписки из больницы оставалось пять часов.

Tel-Aviv 2020