Чемоданное настроение

Эмиграция - явление многогранное, сложное и как мне, ленивому и не шибко умному, человеку рассуждать об этом, когда до меня и Бунин, и Довлатов, уже написали пожалуй все. Эмигрант, сродни алкоголику, только если второй убегает от своих проблем в бутылку, то первый в другую страну. Некоторым везет, некоторым нет, у каждого складывается по-своему. Эмигрантом можно быть разное количество времени... В Израиле придумали такую штуку, как новый репатриант или эмигрант - какая по сути разница и установили срок в пять лет... А чего не в три года или не в десять? Логику здесь искать бесполезно, как во многих вещах и событиях окружающего меня мира. Придумал какой-то чиновник, что пять лет ты новоприбывший и хоть убей себя, но вот эти пять лет тебя считают новоприбывшим. По сути дела это не так, у кого-то этот период ново прибытия длится год, у кого-то три, у кого-то двадцать... Все верно, вы все правильно поняли - мой период полураспада, как новоприбывшего, длился двадцать лет. Состояние ново прибытия, это когда человек живет на чемоданах, что в любой момент, может подняться, покидать кое-какие вещи в свои чемоданы и ехать дальше, куда глаза глядят... Первые двадцать лет мои в Израиле были вот таким вот состоянием, что я жил на чемоданах и не думал, задержаться здесь, а все время смотрел назад, через плечо. О будущем своем в Израиле или заграницей, я вообще не думал. Я не воспринимал окружающее меня, как хоть какой-то переменный дом. Даже гостиницей, я стал воспринимать страну спустя много лет пребывания. Малейшее недоразумение или сложная ситуация в жизни, всегда заканчивались размышлением, в котором логический конец звучал так : "Ну и зачем я сюда приехал? За что это наказание?". Да наказания и особых -то неудач, кроме моей семейной жизни, по сути и не было. Трудности, обычные житейские трудности, которые у любого новоприбывшего растут по нарастающей. Начинается это с того, что дома нет ничего - ни тарелки, ни вилки, ни отвертки... Потом этим все обрастаешь. Тоже самое касается и языка общения. У меня иврит поначалу вызывал отчуждение, а я сам, долгое время дистанцировался от израильтян. Они были чужие, с которыми либо конфликт, либо паритетный мир. Русскоязычные эмигранты, да это свои, хотя свои же больше всего и подставляли - при каждом удобном случае. Эти "свои", как в фильме "Брат-2", готовы были не за деньги или блага, а просто так подставить своего же собрата эмигранта. Но они ж все равно "свои"... Только в армии я начал хоть немного, но говорить на иврите, потому что перестал бояться этого странного, как мне тогда казалось языка, на слух. Стесняться неправильного произношения, ошибок, акцента. Хотя и там искал "своих". Потом работа, учеба, курсы... Там уже русский состав разбавился израильтянами и постепенно интегрировался, но все равно - чемоданы стояли на готове дома. Они даже не существовали физически эти чемоданы, просто они стояли где-то в подсознании. Такие большие, собранные чемоданы. Чемоданы, на которых висела бирка " Город Львов, год 198* какой-то". И я жил на этих чемоданах, в этом чемоданном настроении. Это и отразилось на моей жизни, поскольку когда живешь на чемоданах, то не обрастаешь корнями в стране, то ничего и не складывается. Только спустя 20 лет, после отъезда, будучи во Львове, во второй раз за год, я начал понимать, что уже уехал и возвращаться мне некуда. Я люблю Львов, люблю его политые дождём улицы, цвет осени, эту меланхолию разлитую в осеннем воздухе, но как сейчас там жить, я плохо представляю, чтобы делал среди этих толп туристов, заполонивших город, в котором настоящие нормальные львовяне превратились в каких-то статистов огромного театра под открытым небом. И когда умер отец моего близкого друга и спустя сутки, мы сидели в каком-то кафе на Киевской, пили коньяк, я понял, что я не останусь один в этом городе, пока живы мои друзья. Конец второго визита оказался какой-то скомканный и когда я вернулся в Израиль, то с двойным усилием приступил к работе. Начальство не могло нарадоваться моей мотивации, хотя целью была не сама работа, а просто занять время, чтобы мозг мог абстрагироваться от многочисленных проблем вокруг меня. Левая рука перестала действовать совсем внезапно, однажды ночью заболев, она распухла и стала плохо функционировать. Тренировки, фотография, работа - все отошло на второй план. И только спустя пару месяцев, когда за окном грохотал ливень, а сон не шел из-за болей, кусочки мозаики сложились в моей голове и я понял, что надо распаковывать чемоданы, потому что нет сил ни возвращаться назад, ни ехать дальше и надо жить здесь, хоть как-то обустраиваться. Только тогда, с одной действующей рукой, я начал разбирать эти тяжелые чемоданы в своем самосознании. Появилось много свободного времени, стал чаще гулять по Тель-Авиву, смотреть на старенькие дома, окна, чувствовать какой-то его внутренний колорит. Пару недель назад был в гостях у одной знакомой на улице Раши в Тель-Авиве и с шестого этажа здания смотрел на старый город. Хотя какой старый? Всего сто с лишним лет-то... В квартире все было ухоженно, уютно и убрано по своим местам. И вот пока я ехал домой, я начал понимать, что проблема кроется во мне. Узнай этот город поближе, когда я только приехал, я бы не сидел на чемоданах эти двадцать с лишним лет.